Мне хочется прекратить танец, схватить его за руку и, увлекая за собой, упасть на пыльный мраморный пол. Увлекая за собой - это потому что иначе в запястье вопьется до крови треклятая леска. Однако падать нельзя. Я давно избавилась от сладостной иллюзии о том, что можно расслабиться, если эта андрогинная поебень шарится где-то на другом конце зала. Инструктор видит все. Он (ладно уж, так привычнее) перемещается быстрее звука, нападающего на нас из огромных колонок. И боль от его воспитательных ударов - сильнее, чем в измученных адскими шпильками ступнях.

- Что ты тормозишь, давай, раз-два-три, поворот! - испуганно шипит мой партнер, косясь в сторону, с которой слышен командирский голос икрики двоих избиваемых. Я скриплю зубами. Обвинение несправедливо: я совершенно не торможу, мои каблуки грохочут по полу абсолютно синхронно с каблуками сотен оказавшихся здесь женщин. Все они выглядят лет на тридцать пять - как и я, хотя с моста я сиганула пьяная в двадцать один. Аляповатая заколка больно тянет волосы, блескучее платье из жесткого материала трет и колется, по телу стекает пот, я почти физически чувствую, как плавится мой сценический грим. Костюмы мужчин выглядят гораздо более удобными, но мне откуда-то известно, что их нижнее белье сшито из такой же колючей ткани, а удобных туфель во всем этом зале не найдешь ни одной пары.

- Сам не тормози! - громко говорю я, не сбиваясь с ритма. На нас испуганно оборачивается рыжая женщина в зеленых блестках - и тут же отворачивается, сбиваться с ритма нельзя и ей.

- Вот почему нельзя было просто быть вместе, как люди? - заводит он волынку, которая уже надоела мне больше, чем моя одежда. - Обязательно было вот это вот все? Теперь непонятно, когда выберемся отсюда!

- Никогда, - отрубаю я. - И да, мне тоже жаль. Я тебя уже видеть не могу.

- Сколько ты мне раз это говорила, а? А потом выяснялось, что без меня хуже!

В данном случае он даже прав. Те две земных недели, которые он решался наглотаться таблеток, я была здесь одна, и мне действительно было хуже,чем сейчас - я была в другом зале, где танцев не было, а было просто методичное избиение. Правда, там бывали передышки.

Задумавшись, я все-таки слишком резко делаю очередное па и дергаю рукой так, что леска вытягивается во всю длину и режет запястья нам обоим. Крови вроде бы нет, но ощущение то еще.

- Ты что, блядь, дура?! - взвизгивает партнер.

- Я не нарочно!

- Да конечно! Всегда я виноват!

- Заткнись ты уже!

- Ты можешь танцевать нормально? Почему все вокруг могут, а ты нет?!

- Тв-варь...

Не знаю, как так получается, что, изнемогая от постоянного физического дискомфорта, - кроме всего, здесь еще и дышать нечем, - мы, тем не менее, находим в себе силы ругаться. Возможно, человек привыкает ко всему; возможно, мы одержимы, как трое героев сартровской пьесы, которые не могли прекратить ебать друг другу мозг, как бы ясно ни понимали, что в этом их ад и заключается. Впрочем, может, потому и не могли... Как бы то ни было, мы общаемся в том же духе, в котором общались в мире живых. Правда, там бывали передышки.

Я немного завидую паре в фиолетовых костюмах рядом с нами: они связаны не леской, а банальным шнурком, который, судя по виду, руки резать не должен. Хотя у них свои проблемы, к гадалке не ходи. А вон тем я слегка сочувствую: их держит вместе цепь, тяжесть которой я чувствую, просто глядя искоса.

Тем временем рыжая женщина в зеленом начинает визгливо ругаться на неизвестном мне языке. Заслушавшись, мы все-таки сбиваемся.

Инструктор подлетает во мгновение ока и начинает бить нас палкой наотмашь:

- Вы что себе позволяете? Ритм один для всех! Давайте! Ножку раз-два-три! Раз-два-три! Попкой плавнее!..

Его голос, несмотря на злобные интонации, бесцветен, как кружащаяся ввоздухе пыль. Кажется, именно это заставляет меня решиться:

- А скажите!..

Он обалдевает настолько, что опускает палку:

- Да?

Говорить длинно и связно, не прекращая танцевать, трудно, а после пиздюлей в особенности. Но я все-таки выдаю скороговоркой заранее заготовленный и много раз проговоренный про себя спич:

- Вот за самоубийство я уже отбыла, понятно. За что тут - тоже могу понять, хотя ни в каких библиях и божественных комедиях такого не видела. А за богохульство мне еще предстоит что-нибудь?

Инструктор как-то сразу скучнеет.

- Нет, не предстоит. Еще вопросы, может быть?

- Не предстоит - потому что мы тут навечно?

- Ну что ж вы все такие кретины. Вот перестанете собачиться - и гуляйте отсюда...

- А почему за богохульство не...

- Слушай! - Инструктор свирепеет. - Ты что ли решила, что тут готик-пати, а я девица с богатым внутренним миром?! Нет? Тогда чего пытаешься меня на банальности спровоцировать?! Ты сама себе давным-давно придумала, почему бог плевал с высокой колокольни на твое отношение, чего дурацкие вопросы задаешь? Каждому по вере его, не слышала?

- А мне?! - подает голос партнер. - У меня, может, другая вера была! Чего я теперь с ней связан?!

- Кретины, одно слово - кретины, - хихикает Инструктор. - Одна хочет, чтобы я тут ей ее теории излагала. Другой - чтоб я связь порвал, - существо дергает леску, - которую он сам четыре года создавал. Да охранял так, как будто это кабель высоковольтный!.. Терпи уже!

Партнер багровеет и хочет сказать еще что-то, но тут Инструктора сдувает. Вероятно, полетел бить кого-то еще.

Дальше идет сложный кусок танца, нам не до разговоров, но я умудряюсь обдумывать услышанное. Выходит, надо прекратить рычать друг на друга - и тогда... А что тогда? Вечный покой? Какое-нибудь особенно гадкое чистилище?..

Мне кажется, что у нас есть шанс отсюда выйти. У большинства присутствующих - нет. Они ведь даже не догадались, входя сюда и получая инструкции, спросить, за что они здесь. А они - и мы, конечно, - здесь за то, что поколение за поколением из-за нас не верит в любовь. Здесь нет, конечно, ни одного араба или непальца - те в этом отношении невинны, потому что никаких условий для любви у них нет. А вот у долбаных европейцев есть - и все равно находятся те, кто втаптывает ее в кровавый понос, думая, что так и надо. Здесь - те, кто шантажировал самоубийством и доводил до самоубийства. Те, чей моральный террор отправлял в неврологические клиники. Те, кто заставлял отказаться от всего, что создавало ощущение жизни. Те, ради кого насиловали и убивали, потому что они так хотели. Те, кто... Всех их объединяет одно: они говорили при этом о любви. И еще одно: здесь нет однозначных палачей и жертв, виноваты все. В той или иной степени виноваты все.

- Давай будем просто молчать, - говорю я, когда ритм танца замедляется достаточно, чтобы вдохнуть и выдохнуть полной грудью.

Партнер смотрит на меня так угрюмо, как будто все это придумала я.

- Я знаю, что ничего не получится. Но давай хоть попробуем.

Любопытно... Эдакое дискотечное чистилище... надеюсь, танец, хоть, не танго?

Это уж на ваш вкус

Неужто румба? Хотя, тогда это уже не чистилище...

Эмм. Ну как бы и не имеется ввиду, что это чистилище, внимательней читайте...

похоже скорее на ад чем на чистилище о_О

А вот если было бы танго, то тут все гораздо проще ))) вот эту руку сюда, эту сюда.. Ногу вот так.. Вот эту голову так, смотри на меня, двигайся в такт ))) о_О

Блин. Ну ясное дело, ад. Ненавижу свои креативы пояснять...

А это и не требуется. Ибо все равно авторская точка зрения не всегда будет совпадать с читательской.

В аду за ним гонялись гаишники(( "Отдохни" вечен...

хотел почитать пару строк и свалить. ан-нет, не заметил, как до конца дочитал. спасибо

...а потом главный герой стреляет в Джейн Фонду из револьвера.
Хорошее. Понравилось, в самом деле.

проза понравилась)
+рейтинг накрутила

"Здоровая" это как? в смысле "проза не болеет" или "проза большая"? вы же мастер слова, будьте любезны, поясните

не мастер.
вам не объясню)

не умеете выражаться адекватно, не выражайтесь. данное сообщение было бы пропущено, если бы не было кучи других сообщений для галочки и накрутки рейтинга. пока что это совет