Амстердам, Опыт интеллектуального регги Опции

[Anazky]

Ты куришь с утра. У пирса прибой.
Цвет моря - зеленый, цвет глаз - голубой.
Последний паром в этом тысячелетье.
Мы прочно опутаны радиосетью.
Полуденный зной, в эфире - cool-jazz.
Весь день длится сон, словно все - в первый раз...
Сегодня - экстаз, ну а завтра забудешь
Чуть больше, чем помнил, и кто эти люди.

Ты так обожаешь голландскую самбу,
А я, как тот мальчик, заткнул пальцем дамбу.
И солнечный свет столько лет во мне, мама.
Когда же придут письма из Амстердама?..

Убийственный взгляд, двусмысленный жест.
В пустом кинозале для пары нет мест.
Любовь в совершенстве знал только Овидий.
Сегодня ты смотришь, а завтра увидишь
В припухлости губ, в разрезе двух глаз
Типичный экстаз, словно все - в первый раз.
И только в толпе, между небом и плотью
Я вновь вспоминаю тебя. I`m just want you...

Ты снова танцуешь голландскую самбу,
А я, словно мальчик, заткнул пальцем дамбу.
И сквозь листву свет дарит мне солнце, мама.
Ведь завтра придут письма из Амстердама...

Здесь ночью не спят, здесь мачо не плачут,
Здесь прямо на улице писает мальчик.
Здесь красный тюльпан фонаря греет стены
В квартале, где море любви - по колено.
Песок между строк, размытые ноты.
Нас мельница срежет за тем поворотом.
Оставь все как есть, будем есть ради жизни,
Живя между Сциллой и личной харизмой.

Ты вновь практикуешь голландскую самбу,
А я, словно мальчик, заткнул пальцем дамбу.
И солнечный свет столько лет во мне, мама.
Ведь завтра придут письма из Амстердама...
Ты так обожаешь голландскую самбу,
А я, словно мальчик, заткнул пальцем дамбу.
И сквозь листву свет дарит мне солнце, мама.
А завтра пришлют листья из Амстердама...

[Anazky]

осторожно открывая дверь в позднее утро нового чувства

я по привычке, от рождения не имея иммунной прививки

к ним

но не то, чтобы всем им а себе попытаться объяснить

потом

потому что в первую очередь сдают 

нервы

и что с того, что я здесь ещё не стоял

- вы всё равно будете за мной

словно чётки бродячего монаха, идущего вслед за Буддой

вы все просто чётки, после 

разделительной 36-й

заглатываемые иссушенной гортанью под монотонно вибрирующий аум

вселенская, а поэтому бессмертная и анонимная семья

как "прочные звенья порочной цепи" на шею, на запястье ли

или мы

то есть ты и я - мы также станем когда-нибудь для обоих ржавым якорем

увязшем в илистом дне - на дне - забвения

днем раньше, днем позже?

поэтому прошу - не рань меня без необходимости или избытка любви к другому

или просто от страха потерять отсутствующее

даже если в потоке лет память утратила совесть (или наборот)

просто помни, что есть вечное лето, в котором каждый вечер

не без тайного умысла становится душной и непроглядной ночью

выкатывающей перезрелый плод луны на фиолетовый горизонт, затянутый радиосетью облаков

в такой момент вполне возможно, совершенно без напряжения, обходиться без слов

но ты всё равно утонешь в гулкой бездне смыслов

и сон не идет в руку, когда там - в руке - только спелые вишни

твоих глаз, уносимые водоворотом оргазма

- этот влажный "взгляд трепетной лани" застигнутой врасплох

в лабиринте эротических компромиссов

здесь 

в постели у ани

(***)

ладно, сейчас всё это не так уж и важно

интересно другое:

что чувствует индусский вишну, который в каждый миг своего сознания

вместе с вечно юным телом

обретает новые глаза?

ведь это так занятно, что у этого бога, кроме астмы и флейты

тоже есть хрусталики и зрительные волокна

трансцендентные палочки и колбочки

формирующие в конечном итоге метафизические зрительные образы 

и сообщающие божественным мозговым клеткам

удивительные факты о постоянном в своей изменчивости

материальнои мире

- такая себе галактическая проекция многоликого конструктора

созданая им же самим

где во все времена - до и после больших взрывов, всемирных потопов, 

экологических катаклизмов, спиритической овуляции

в недрах очередной эсхатологической девственницы

в ннадцатом году эры колапсирующего пениса

присутствует некоторе событие:

как культурный шок, золотая струна

пульсирующая между солнечным сплетением и тремя лепестками сердца

даже как тривиальный акт среди безымянных будней

- кому как -

имя ему - женщина, которая

читая про себя

и находя в этих стихах разве что алогичную сумму печатных знаков и пробелов

не может не вспомнить о других 

ведь всё вокруг неё - только возможность, а вовсе не данность


Сообщение отредактировал Anazky - 6.11.2009, 13:46