Дэн Колорадос - графоман-бумагомарака, всякие рассказики, когда-то вздбрёдшие в голову... Опции

[Dan Kolorados]

когда-то одолевала меня тяга к графомании... какие-то опусы забавные, какие-то полная хрень...
буду ждать одобрения Эда ))))))


Нескольская тротуарная плитка


Солнце нещадно припекало, пот лил ручьями, мухи кусали за спину, ссуки... Вот такое вот хуевое лето.

Сашка уложил последнюю плитку и принялся обстукивать ее резиновой киянкой. Ваще, тротуарная плитка - штуко полезная: неприхотливая в работе и смотрицца хорошо. "И в магазине грязи меньше будет" - подумал Сашка, утирая со лба трудовой пот. Можно было б, конешно, нанять рабочих для этого, но Сашка любил сам иногда поработать, так, просто чтоб навыки не забывались, да и не умели сельские мужички из кирпичей этих фигурных тротуары мостить. Вот спиздить её и пропить - это можно, это лехко. Кто её только и по сколько штук за бутылку принимал и ващще нахрена она в таких малых количествах - этого Сашка до сих пор не выяснил. В хорошем хозяйстве и клоп - скотина, поэтому наш мужик тащит все, что плохо лежит, авось пригодицца.

Собрав инструмент, Сашка еще раз взглянул на плоды трудов своих. Получилось вроде неплохо - красивая дорожка из плиток вела прямо к дверям магазина, на фасаде которого красовалась большая и яркая вывеска "СЕЛЬПО". В темное время суток она еще и светилась. Ващще, магазин был расположен очень удачно - в самом центре родной деревни, на пригорке. И всяк его видел, особенно, когда горела вывеска.

Популярностью магазин пользовался давней и заслуженной: где, как не в сельпе можно было узнать нехитрые деревенские новости и подискутировать на злободневные темы. Ну, это только пишецца так: новости, подискутировать...

На самом деле все было гораздо прозаичней: все новости сводились к выяснению ( желательно в подробностях) кто и с кем ебёцца, где самый дешовый самогон, и кто чево у ково спиздил. Дискуссии же надолго не затягивались, обычно переходя на личности, и заканчивались побиванием авоськами с продуктами и другими подручными срецтвами проигравшей стороны. Если же народные волнения начинали принимать масштабы, угрожающие целостности товара и прилавков, всеобщим примирителем выступала завмагша Сидоровна, тётка силы и размеров богатырских, обладающая к тому же мощным слоновьим басом.

А для тово, штоп никто не смел усомницца в её исключительном миролюбии, в такие моменты в руках обычно держала черенок от лопаты. И дискутирующие стороны моментально утихали и покидали поле военных действий, ибо из уст в уста передавалась давняя быль, о том, как на пьяную Сидоровну в городе напали три мужичка. Скорее всего, штоп отобрать деньги и иные ценности, коих у нее на пальцах и в ушах было немало, ибо нападать на завмага для утоления похоти было глупо - ебать существо с грацией и фигурой диназавра отважицца не каждый... Умело орудуя кулачищщами, Сидоровна последовательно и неторопливо превращала нападающих в отбивные. А благородного металла, из-за которого и произошло нападение, на пальцах завмага было немало.

Золото, как известно, металл тижолый, тяжела была и участь незадачливых грабителей. Когда подъехал наряд милиции, задерживать было уже некого: двое валялись в отрубоне, третьего Сидоровна пыталась сбить обломками кирпичей со столба, куда мужичог в ужосе забрался, пытаясь спасти свою никчемную жизнь. Ментам, кстате тоже досталось, когда они неосмотрительно попытались призвать к порядку разъярённово завмага. А такого отборного мата, коим потерпевшая сторона крыла ни в чом не повинных служителей закона, согласно письменных показаний младшево лейтенанта Цыбулько, он не слыхал отродясь, и надеецца больше никогда не услышать. В общем, вызвали скорую, фельдшерица вколола Сидоровне лошадиную дозу успокоительного, мужичков повязали и свезли в участок...

Поэтому-то, когда Сидоровна убедительным тоном просила для выяснения отношений съебать из магазина нахуй, желающщих продолжить конфликт не находилось...

Но потом дела в деревнях пошли неважно, колхозы один за одним нищали и ликвидировались, закрывались магазины и сельские клубы, молодежь уезжала в город и не возвращалась, предпочитая полуголодную жизнь в относительно цивилизованных городах сытой в деревне, и центр деревенской культуры и торговли медленно угас: в помещении магазина кисло воняло прошлогодней картошкой, а из торгово-материальных ценностей остались лишь несколько невнятных платьев еще совецкой лехкой промышленности. Да и те при переучете оказались проеденными мышами. Сидоровна же с месяц после закрытия магазина пила горькую и материла все живое, что попадало в поле зрения ее пьяных глаз...

Сашка, как и все, закончил деревенскую школу, отучился в техникуме, отслужил в армии, потом пошол в бизнес. Дела складывались достаточно удачно, небольшая фирма уже приносила регулярные доходы, у руля стоял надежный человек... И Сашка вернулся в деревню. Построил дом в несколько этажей, огородился трехметровым забором и зажил в свое удовольствие. Деревенские крутили пальцем у виска: ебанутый, из города в зачуханную деревню вернуцца. За такую непонятность, за трёхэтажный дом и высокий забор и невзлюбили чота односельчане Санька... А также за то, што выкупил сельский магазин. И еще вывеску эту дурацкую на нево повесил. Сельпо, блять...

Понятно, што каждый щщитал просто своим долгом спиздить хоть одну плитку, которые аккуратно стояли около магазина. Она то и в хуй никому не впилась, но...

Сашка посмотрел на магазин. На фоне старого красного кирпича здания новые пластиковые окна и двери, вывеска и дорожка смотрелись весьма эклектично. Ну и хрен с ним, зато удобно у надежно! Поднял с земли несколько листков, на котором четкими буквами было написано: "Нескользкая тротуарная плитка", засунул в карман и вошел в магазин.

Все практически было готово, оставалось несколько мелочей. Сидоровна, которую он позвал на место заведующей, стояла за прилавком и недоверчиво разглядывала новенькие электронные весы. Деловито гудели польские холодильные витрины. Кондиционер гонял по помещению прохладу.

- Слыш, Петрович, а на этих весах и не наебёш наверно, да? - обратилась к нему Сидоровна.

- Да ну! - отмахнулся Сашка, -наебать на чем угодно можно...

- А покажи как, должна ж я знать, мнеж за продавцами следить - хитро улыбнулась заведущая. Сашка показал, хули, не велик узор.

- Во, бля! - довольно растянула лыбу Сидоровна,- Во, ссука, умная машина - а человек все равно её наебать может! Слы, Петрович, а открывацца когда будем-то?

- В субботу, когда ж еще... Штоп в воскресенье мужички к нам за пивом с утра подтянулись.

-А-а-а... ну да, ну да. Ладно, Петрович, пойду я, мне еще курей посмотреть надо, а то пожрут все яйца, што нанесли...

Заслуженная завмагша деревни ушла, и магазин показался Сашке каким-то пустым и неживым. А тут еще, как на грех, приспичило по-большому... Быстренько заперев магазин (на минуту отвернешся - уже чего-нибудь не досчитаешся) новоиспеченный директор поспешил к ветхому нужнику позади здания центра деревенской торговли...

Покряхтывая от удовольствия, доставляемого естественной потребностью, Петрович протянул руку, пытаясь нащупать рулон бумаги. Рука встретилась с пустотой. Сашка недоуменно посмотрел на то место, где обычно лежало достижение прогресса в гигиене, но осмотр подтвертил наличие оцуцтвия заветного рулончика. Матеря проклятых ворюг, Петрович судорожно начал шарить в карманах. Не идти же через пол-деревни с неподтьортой жопой! Блять, и ведь в магазине-то этого добра валом! На счастье отыскались несколько листков. Сашка хмыкнул, глянув на них: Нескользкая тротуарная плитка, бля... Хули она нискольская? Плитка, как плитка. Ходить надо уметь... по большому... Бу-га-га!

Довольный своим остроумием, Александр Петрович Письюн застегнул штаны и пошел домой. Стрекотали в траве сверчки-кузнечики, изредка побрехивали собаки да мычали возвращавшиеся с пастбища коровы... Наступал вечер...

[Влад Джааа]

 Грустно как то................

[Dan Kolorados]

 Грустно как то................

та да...
многие моменты беру прямо из жизни, только немного редактирую...

[Dan Kolorados]

Колобок.

- Бабушка, расскажи мне сказочку на ночь!
- Щас, внучичек, час, маленький! А какую сказочку-то табе рассказать, сердешный?
- Про Колобка.
- Про Колобка-а-а... -протянула бабушка и вдруг задумалась, - а давай-ко я тебе не сказочку расскажу, а быль.
- Ну бабушка! Я хочу про Колобка!
- Про Колобка, про Колобка! Будет табе, милай, и Колобок, и лобок... Гы! Чо это я?
- А интересная?
- Ясно дело, интересная, жизненная даже... Ну, слушай. Про деда твоево, кстате.
- Про деда-а-а? Про деда я люблю, только я не помню, как его звали. Что-то вроде Вездесрущий, а точно не помню...
- Ах ты ж, шкодник! Как можно на деда-то родного, так?! Вездесрущий, и придумал же! - бабушка обиженно поджала губы,- Повсекакий его звали, Повсекакий Спиридонович.
- Бабушка, а чево раньше такие имена были странные?
- Имена странные... А у вас щас не странные! Телепузеки какие-то, Чирипашки Нинзи какие-то, блять! Хуй поймешь што! Ой, внучек, извини, не слушай, как старая ругается, тебе такие слова рано еще знать.
- Да ладно, ба, я уже все знаю.
- Так-таки и все? Может, знаешь, откуда дети бурется?
- Да знаю я! Ба! На дворе 21 век уже! Компьютеры кругом рулят!
- Компьютыры! Знаю я ваши кампьютыры! Срамота одна кругом! Вот в наше время...
- Ба! Чо в ваше время? Во сколько тебя твоя мама родила, а?
- Во скока, во скока... - бабушка призадумалась. Беззвучно шевеля губами, она сидела, сложив ручки на животе и покачивая ногами под стулом. Вдруг встрепенулась, - Ой, етьттвою так! В пятнадцать лет-то, получается!
- Вот, то-то же! - хитро улыбнулся внучек, а ты говоришь...
- Ну, ладно слушай, раз ты такой грамотный! Звали твоего деда Повсекакий Спиридонович, мужики ево называли просто Спиридоныч или Пердоныч, а когда совсем уж понапиваютса,так што и лыка вязать не могут, Кака Пердоныч называли... Вот бля, в самом деле странные имена были... Ну, ладно, слушай, про это и речь пойдет... Жили мы в деревне, небольшая такая деревня была, пятнадцать дворов всево. Рядом еще несколько таких же было. Тяжело было. Работа от зари до зари, хозяйство ж свое: куры, гуси, свиньи, коровы, лошади были тоже... Сами работали, а на сезон работников нанимали, самим-то со всем не управицца было... А потом раскулачивать стали. Блять, у кого все хозяйство забрали, у кого скотину поуводили, ково самого на каторгу отправили, большевики, въёб их мать! Самых работящих в кулаки позаписывали, сволочи! А те, кто работать не хотел, председателями колхозов становились, сцуки! Вот поэтому щаз-то никак из жопы не вылезем! А раньше, бля, пол-Европы хлебом кормили! Э-эх, да што там! - бабушка в сердцах махнула сухоньким кулачком и замолчала на несколько минут...
- Вот, потом война пришла, все мужики поуходили на фронт. С фронта половина не вернулась... Дед твой пришол, да-а... Поженились мы... Только деревня совсем обнищала, колхоз на ладан дышал. Решили мы в поисках лучшей жызни в город перехать. Только сложно это было, крестьянам-то, чтоб из колхозов не бежали, паспортов не давали. Целое дело было паспорт справить. Но дед твой, хоть и простак, да не дурак был, царство ему небесное, знал, кому и сколько надо дать.
Пришол из района один, ну выпивали они, закусывали хорошо, потом тот свел его с нужным человеком. В-общем сделали, паспорт. Только объегорил нас чиновник тот...
- Ба, а как это: объегорил?
- Наебал, по-простому говоря. Знаешь, как фамилия-то наша была раньше? Не знаешь... Раньше ведь как фамилии давались, или кто чем занимаецца: Бондарев,Кузнецов, или сын чей: Иванов, Петров там... Ну, или, по особенностям каким: Рябов, Лысов... А у наших мужиков всех, как на подбор, исстари была морда круглая, што твой колобок. Вот и фамилия была наша Колобок...
А дед приехал с паспортами и рассказывает, что чиновник ему тот присоветовал сменить фамилию. Сильно деревенская, говорит, городские засмеют, да и детям в школе тяжело будит. Говорот, сократим чуток, и нормально. Ну, дед и согласился, тем более, што слово-то нормальное, без всяково подтекста.Тогда-то срамоты такой не было, во всех газетах ваших тока и пишут: сэкс, сэкс...
- Ба, а какая фамилия стала?
- А то ты еще не понел? Лобок! Чо ржёш?! Нормальное слово раньше было! Лоб так называли ласково! Сказка даже есть старая:"Коток - серый лобок"! Эээх!
Бабушка сидела, поджав губы и смотрела в окно. Потом горестно вздохнула и продолжила: - Вот так же и в городе ржали, паскудники. Дед долго никуда на работу устроицца не мог. Потом, как только появились деньги, быстро поменяли паспорта. И имя дед сменил. Потому как набил морду тому говнюку, что фамилию поменять нам присоветовал. Намучились мы с ней. Лучшеб и не меняли вовсе...
Так что ты внучек, потомственный Колобок.